— Мама, что ты смотрела?
— А?
— Что ты сейчас смотрела по "Культуре", какую лекцию?
— Да.
— А ты знаешь, что я нашел еще одного Саковича?
— Не может быть! Не мужа Марии Сергеевны, а кого-то еще?
— Да, военного врача, готовившего водолазов в Кронштадте и помогавшего поднимать первую утонувшую подводную лодку в 1909 году на Черном море.
— Поразительно!
Все началось несколько лет назад, когда я решил рассказать маме о "Красном колесе" Солженицына, о Февральской революции, и она вспомнила, что мужа их знакомой, офицера, убили в те дни на Невском.
— Говорили, что его убил пьяный матрос или солдат, когда он шел домой.
Я об этом забыл, а вспомнил, когда засобирался на Загородную улицу, и мама сказала, что там неподалеку жила Мария Сергеевна Сакович, детский врач и друг семьи.
— Я была у нее после войны. Мой отец написал ее адрес, когда я возвращалась из Алтайского края в 46-м. Я помню у нее красную суконную скатерть с подписями известных актеров БДТ, которые Мария Сергеевна вышила нитками. Ее мужа убили на Невском, я тебе говорила. У нее была приемная дочь Аля, моя сверстница. Умерла Мария Сергеевна в Доме ветеранов сцены.
Конечно же, я не мог забыть о Марии Сергеевне, чей адрес был написан моим дедом в ссылке рядом со словами: "Прощай, мы больше не увидимся никогда". Я стал искать сведения о ней и ее муже.
Оказалось, что она была лечащим врачом Блока, хорошо знала Ахматову и всех актеров БДТ. Муж же ее, как я думал, был морской офицер, и это заставило меня предполагать, что знакомство ее с семьей моего деда, тоже офицера флота, было не случайным.
Вот что я прочитал в книге Сергея Сеничева "Александр и Любовь":
“Придя на должность руководителя БДТ, Блок подружился с ведущим актёром театра Николаем Монаховым. А брат того – Павел ухаживал за вдовой морского офицера – некоей Марией Сергеевной Сакович, тоже назначенной в БДТ главврачом. Шумной компанией все они часто сиживали у нее дома на Мойке”.
Мичмана Саковича я нашел довольно быстро и был поражен тем, что он окончил Морской кадетский корпус одновременно с родным братом моей бабушки в 1905 году. Версия о неслучайном знакомстве Марии Сергеевны с семьей моего деда становилась все более вероятной.
Он участвовал в подавлении восстания на крейсере "Память Азова" в 1906 году. Точнее говоря, был спасен от расправы матросами, ужаснувшимися убийством офицеров боевой дружиной из двенадцати человек и бывшим потемкинцем. Мичманы Сакович и Крыжановский остались в живых и возглавили матросов, арестовавших убийц. Жив остался еще один офицер, но он после освобождения сразу потребовал лодку и сошел на берег, "чтобы сообщить обо всем командованию". Два 19-летних мичмана остались наводить порядок и ловить прятавшихся по кораблю мятежников, составлявших едва ли не половину команды. 18 человек были приговорены к расстрелу, 40 к каторге, всего осуждено 94 человека, был арестован известный эсер, обещавший отомстить.
Такое конечно не забывается. Крыжановский вспоминал через 42 года, что матросов, противников мятежа, попавших в госпиталь в Ревеле, обещали добить. Что же говорить об офицерах в дни революции 17-го?
Возможно, был еще мотив. Александр Сакович, став лейтенантом в 1915 году, служил в Адмиралтействе (где мог встречаться с моим дедом, и этим также укреплялась версия о знакомстве семей) и стал инициатором единственной масштабной Мемельской операции русского флота на Балтике, спланированной А.В. Колчаком и успешно осуществленной М.К. Бахиревым.
Для немецкой разведки, связанной с революционерами, такая фигура безусловно представляла интерес, а результатом этого сотрудничества в Кронштадте, Гельсингфорсе, Севастополе и других базах флота было уничтожение офицеров революционными матросами, без которых корабли не могли выходить в море.
Да и Ленин очень жалел, что матросы в 1906 году оказались "слишком мирно, слишком благодушно, слишком по-христиански настроены..." (Спасибо Н.Н. Крыжановскому за цитату). Как же тут не послушаться Ильича?
Впрочем, жизнь Саковича могла оборваться и без Ленина: И.Ф. Бострем шел на миноносце торпедировать "Память Азова", не веря полученной радиограмме, что восстание подавлено, и если бы не расторопность Крыжановского, все бы лежали на дне.
Да и жил Александр Александрович Сакович в 1917 году неподалеку от моего деда, на Галерной 9. Квартиру же на Мойке, где жила потом Мария Сергеевна, мама хорошо помнит:
- Это как раз напротив нашего первого дома. Квартира была огромная, в несколько комнат, мы с сестрой там носились.
Словом, все сходилось, кроме одного: Александр Александрович Сакович не был мужем Марии Сергеевны.
Он пережил 1917 год. В 20-30 годы публиковал книги и статьи по военно-морской тематике и считался видным советским военным ученым. Дальнейшая его судьба мне неизвестна. В списках офицеров Красного флота и Жертв политических репрессий я его не нашел.
Мичман Николай Николаевич Крыжановский тоже стал лейтенантом и служил в вместе с Саковичем в Адмиралтействе, тоже разрабатывал Мемельскую операцию. В декабре 1916 года стал капитаном 2-го ранга. В 1917 женился на родной сестре А.В. Колчака, Екатерине Васильевне. В 1918 году был штурманом в “Ледовом походе” Балтийского флота, спасшего более 200 судов от захвата немцами. (Командующий переходом капитан 1-го ранга А.М. Щастный был награжден за это орденом Красного Знамени и тут же расстрелян). После этого Н.Н. Крыжановский перебрался на Юг и сражался на стороне белых. В 1921 году по льду Днестра перешел в Румынию. В 1923 году приехал в Нью-Йорк, где стал научным сотрудником Американского географического общества. Умер в 1964 году от астмы.
Известным эсером, желавшим возглавить восстание на “Азове”, оказался Илья Исидорович Фондаминский, направленный на крейсер ЦК партии. Он был оправдан гражданским и военным судом, так как появился после восстания и ни в чем не мог принимать участия. Однако опасаясь преследования, уехал в 1907 году в Париж, откуда курировал работу боевой группы Савинкова. После разоблачения Азефа, отошел от партии, стал интересоваться христианством и выступать против террора. Летом 1917 года назначен Временным правительством комиссаром Черноморского флота. Во время заседания Учредительного собрания едва не был застрелен матросом Черноморского флота. В 1919 году эмигрировал во Францию. В 20-е годы стал монархистом. Во время оккупации Франции Германией отказался уехать в США, не желая спасать себя, как и мать Мария. Погиб в Освенциме в 1942 году. В 2004 году канонизирован Константинопольским Патриархатом вместе с матерью Марией.
“Крейсер "Память Азова", - писал Н.Н. Крыжановский, - кроме своего названия в память исторического имени корабля "Азов", имел Георгиевский флаг. Император Николай II, в бытность наследником цесаревичем, плавал на "Памяти Азова", тогда новом крейсере, был на Дальнем Востоке. Позже "Память Азова" был в Тулоне на известных торжествах при заключении франко-русского союза. После восстания "Память Азова" был в составе артиллерийского отряда. Начальником отряда был назначен контр-адмирал Вирен, командиром крейсера был капитан 2 ранга Курош и старшим офицером капитан 2 ранга князь Трубецкой (Князь Трубецкой впоследствии станет командиром линкора "Императрица Мария", который в 1916 г. взорвется в Севастополе. Князь-командир наказан естественно не будет. Вирен в 1917 г будет буквально разорван на части восставшими в Кронштадте, Курош расстрелян в 1919 г. (Прим. ред. альманаха "Боевые корабли мира"))”.
Осуществивший в 1915 году Мемельскую операцию вице-адмирал Михаил Коронатович Бахирев, кавалер Золотого оружия за оборону Порт-Артура и нескольких российских и иностранных орденов, командовал в 1917 году силами Балтийского флота в знаменитом Моонзундском сражении. В 1918 году уволен со службы без права на пенсию, через несколько месяцев арестован и освобожден в марте 1919 года. Принят через месяц на службу в Морскую историческую комиссию. 11 июля закончил рукопись о боях в Рижском заливе в 1915-1917 годах, уцелевшую в Военно-морском архиве. После провала наступления Юденича был арестован и расстрелян 16 января 1920 года. Накануне ареста ему предложили бежать в Финляндию. Он отказался.
Капитан 1-го ранга Иван Федорович Бострем, едва не потопивший “Азов” после подавления восстания, в 1909 году стал командующим Черноморским флотом, но не надолго. В 1911 году он становится начальником Севастопольского порта, а затем Николаевских судостроительных заводов, где с началом войны активно начинает действовать немецкая разведка. В конце 1919 начале 1920 года много делает для восстановления взорванных кораблей Черноморского флота для Белой армии. В эмиграции - председатель Парижской кают-компании. Скончался в 1934 году.
Военный врач, о котором я рассказал маме, Сакович Сергей Владимирович, помогавший поднимать подводную лодку “Камбала” в 1909 году, преподавал подводное дело в Кронштадте, сделал несколько открытий, позволивших водолазам опускаться на большую глубину, стал надворным советником, покинул Россию вместе с Русским флотом, и был на последней его стоянке, в Бизерте. В 1921 году оказался в Болгарии. В 1927 году возродил вместе с петербуржцами, москвичами и киевлянами существовавшее в России с 1907 года и запрещенное в 1923-м молодежное гимнастическое общество “Русские соколы”, став в нем первым воспитателем и старостой. Умер в Пловдиве в 1928 году.
Был еще один Сакович, связанный с флотом, - Владислав Владиславович. Он окончил Санкт-Петербургский электротехнический институт и Морское инженерное училище. Стал мичманом инженер-механиком в 1915 году, а также был слушателем созданной в 1915 году второй в России Бакинской школы морской авиации. Но он тоже пережил 1917 год. С декабря 1918 года числился в службе связи белых войск Северного фронта. Кроме того, он тогда еще был холост.
Настоящее имя мужа Марии Сергеевны я нашел. Его звали Ефимом Григорьевичем. Я понял, что это он, потому что они жили в одном доме на Киевской улице. Он был в звании штабс-капитана, но в каких войсках служил - непонятно. По адресной книге Суворина 1913 года Ефим Григорьевич назван командиром 6-й роты Санкт-Петербургского столичного полка, но полка такого не было. Возможно неверно было указано название, и это был Лейб-гвардии Санкт-Петербургский полк или Егерский Санкт-Петербургский - осталось неясным.
Ничего больше узнать не удалось. Даже в имени и звании его уверенности нет. Возможно, Е.Г. Сакович был участником Первой мировой войны, получил отпуск и приехал домой, к жене. Фронтовой офицер с саблей и погонами — что может быть невероятней на Невском в феврале 1917? А может пришел с гвардией на Дворцовую защищать царя, и с ним расправились, как с другими офицерами?
Но все это домыслы. Единственное, что можно сказать определенно — человек, которого я пытался разыскать, не имел никого отношения к флоту. Рассказывать же эту историю ради флота тоже странно. Толстой бы написал, что результатом усилий этих людей была Октябрьская революция.
И только глядя на кораблик Адмиралтейства…
