Питерские
2003-11-04 20:34:00
Бабушка меняет паспорт. Стоит в очереди со сломанной рукой на лестнице, у закрытой двери. Мимо идет инспектор паспортного стола, прошу пустить посидеть бабушек - ноль внимания. Бабушка говорит: "Мы потерпим." Паспорт нужен не ей, а мужу, у которого отнялись ноги. Он не пойдет с ним голосовать, не будет получать по нему пенсию, - у жены у давно есть доверенность, - паспорт нужен для кладбища. "Там со старыми паспортами не принимают," - говорит бабушка, улыбаясь. Ей неудобно, видимо. Смерть - дело домашнее.
Настоящая Русская история.
Другая бабушка с палочкой, в черном дорогом пальто с узорами и круглой шапке. Трость, видимо, недавно, она с трудом переступает с ноги на ногу, раздражена, но смотрит прямо и уверенно. Говорит, что при Сталине быстро бы порядок навели. "Даже после войны, в 1947 году такого беспорядка не было." Хочу спросить, как было тогда, но молчу, а по дороге домой думаю, что мог бы рассказать ей, как мою маму после эвакуации из блокадного Ленинграда отправили в ссылку на лесоповал в Алтайский край, и про смерть от голода в том же 1947 году, о чем я узнал от моего товарища из Молдавии. Но понимаю, что мне нельзя было ей возражать, что мне нечего даже сказать ей, а можно только молча сопереживать, и вспоминаю, как бабушки привычно отмеряли себе жизнь, говоря, что хлеб подорожал за год уже в третий раз и что прибавка к пенсии - в феврале.
Пенсионеров в Питере более четверти населения. В центральных районах - до половины жителей, и до 25 % одиноких. Зачем им еще этот обмен проклятый и очередное унижение?
А в милиции - плакат: парень и девушка, как Рабочий и Колхозница, с паспортами, похожими издалека на две кружки пива, на фоне флага. Вечное наше хвастовство, доходящее до бесстыдства. А инспекторы паспортного стола - женщины замученные, усталые, с затравленными глазами, потому что народец наш совсем не легок в общении и простой расстановкой слов может расшатать любую систему. Бабушек не пустили посидеть, наверное, потому что документы эти ненужные надо охранять, как государственную границу. Здание милиции темное, лампы почти все перегорели, краска на стенах серая, на окнах и на дверях - решетки. Сиденья у кабинетов - старые, сломанные ряды "кресел". Лет тридцать назад они могли стоять в кинотеатре.
И это тоже наша родимая особенность: мрачность - признак могущества.
